Особенности национальной «паутины»

Сейчас интернетом никого не удивишь. Однако наверняка не многие помнят, что родился он в недрах Пентагона, а процесс превращения казахстанского отделения всемирной сети в самостоятельную «боевую» единицу пришелся на начало 90-х годов прошлого столетия. Тогда на базе алматинской фирмы «Парасат» был открыт региональный узел сети Relcom, который предоставлял услуги электронной почты. Чем отличается путь Казнета от зарубежных собратьев? Где заложены точки его роста? Какие перспективы нам могут открыться в электронном будущем? Об этих и других тенденциях рассказывает председатель совета директоров АО «НАТ Казахстан» Александр Евсюков, специализирующийся на информационных технологиях.

— Александр, не секрет, что среди казахстанских пользователей популярны в основном российские интернет-порталы. А лично вас устраивает качество наполнения казахстанского сегмента всемирной «паутины»?

— Вопрос не в качестве Казнета, а в тех знаниях, которые интересны пользователям. Например, есть исследовательские дисциплины, которых нет ни в Казахстане, ни в России, в том числе в информационных технологиях. Поэтому мы вынуждены «ходить» на американские, европейские сайты, чтобы получить необходимую информацию. Но это ничуть не ущемляет Казнет. Когда же говорят об искусственном наполнении контента, не обладая в Казахстане фундаментальными знаниями в какой-либо области, я не понимаю, зачем загружать его пустышками? Если как базиса в стране этого нет, мы, естественно, становимся потребителями иностранной информации, науки, культуры, обращаемся к первоисточнику.

— В принципе, многие эксперты оценивают конкуренцию с глобальными интернет-игроками на локальном рынке как трудноосуществимую, но возможную. В чем, по вашему мнению, перспективы роста Казнета?

— Для меня интернет — это три кита: первый предоставляет энциклопедию знаний, второй — общение и обмен мнениями, а третий — возможность получать услуги и товары посредством мировой сети. Есть сугубо казахстанская информация, которая есть лишь в Казнете. Скажем, о казахстанском законодательстве, подзаконных актах, нормативных документах министерств и ведомств. Вот вам и контент — простая вещь. Причем востребованный, к которому потянутся люди. Это та самая энциклопедическая база, которую, кроме как в нашей стране, больше нигде не получишь. В этом, как мне кажется, основа развития Казнета. Пока мы отстаем от возможностей открытого доступа к законодательной информации. В таком формате у нас можно найти от силы 10 процентов всех законодательных актов, нормативных документов, писем госорганов. По части получения услуг государство может решать какие-то вопросы и, в принципе, уже решает. Через интернет сдаются налоговые декларации, у нас уже 500 тысяч пользователей электронной налоговой системы. Кстати, ее аналог действует всего в нескольких странах мира. В этом же ряду стоит интернет-банкинг, которым у нас пользуются достаточно активно. То есть, есть какие-то прорывные вещи, но в целом их все равно, к сожалению, недостаточно. Большой потенциал в развитии услуг через интернет есть у ЦОНов. Но для начала такие центры требуется запустить по всей стране, наладить их работу, потом уже можно будет переложить их услуги в интернет. Еще один сегмент — интернет-торговля, правда, мы пока не подошли к стадии, когда конкуренция подвигает торговлю к выходу в виртуальное пространство. Сейчас удобнее приобретать товары в магазинах. Лично я делаю заказы через интернет только в том случае, когда товар физически невозможно найти в традиционных магазинах, и, к сожалению, вынужден это делать за пределами Казнета.

— Выходит, потенциальный интерес к Казнету достаточно высок. А вы часто пользуетесь отечественными сайтами?

— Конечно, я ежедневно читаю новостные ленты, захожу на сайт Zakon.kz, просматриваю многие казахстанские газеты именно в интернете, это удобно и доступно. Также через интернет управляю своим банковским счетом.

— Но, согласитесь, помимо всего этого интернет изобилует информационным мусором и опасными сведениями — будь то рецепт изготовления взрывного устройства, советы, как обращаться с оружием или употреблять наркотики. Там крутится реклама детской проституции и сектантских ритуалов. Поэтому многие страны, начиная от Бирмы, которая вообще запретила интернет и мобильные телефоны, и кончая США и Австралией, вводят законодательные барьеры. Например, в США каждая школа по закону обязана иметь контентные фильтры. Быть может, и нам пора принять некий этический интернет-кодекс, который объяснит не только пользователям, но и архитекторам сети, что такое хорошо и что такое плохо?

— На мой взгляд, регулировать интернет все-таки надо, потому что уровень нравственной зрелости нашего общества еще недостаточно высок, чтобы заниматься саморегуляцией. Есть области, которые этому подлежат, — экстремизм, порнография, насилие. Но регуляция нужна осторожная, чтобы не нарушить творческую составляющую. Поскольку есть и другая сторона медали — свобода выражения мысли, творчества, обмен знаниями, информацией, где регулирование противопоказано. Поэтому оно возможно не репрессивными методами, а через общественные институты. Подобная практика, в принципе, есть, существует же общественная комиссия по борьбе с коррупцией. Так что можно, например, создать общественный комитет по нравственности при мажилисе. Я верю в силу общественных институтов. И развиваться все-таки необходимо по модели нравственного патриотизма. Это чувство требуется воспитывать в людях. Вот что важно. Если общественность будет отвергать негатив и аморальную информацию, тогда можно сделать интернет открытым. По большому счету, он — всего лишь инструмент. Это тот же самый забор на улице, на котором можно все что угодно написать.

— Разве в реальной жизни владельцы заборов не следят за тем, чтобы на их ограде не писали непристойности?

— Это сложный вопрос. При регулировании информационных потоков самый простой способ — сделать ответственным за их содержание владельца интернет-ресурса. Для этого не потребуется никакого усиления следственных органов, никаких спецмероприятий, все очень просто. С другой стороны, меры такого рода порождают страх, что, в свою очередь, может обернуться тем, что общество просто будет зажато. Поэтому, думаю, что регулирование в том числе, возможно за счет усиления подразделений МВД по работе с электронным пространством, которые будут иметь возможность достучаться до истинного автора той или иной информации.

— Насколько в таком случае оправданна нынешняя анонимность в сетях?

— Логично было бы спросить, как я отношусь, например, к анонимности писем в Генеральную прокуратуру? Есть информация с подписью автора или без нее, есть и механизмы проверок и тех и других. То же самое — и в интернете, где звучат различные мнения. Тут с точки зрения государства важнее пропаганда, чем репрессии. Если есть высказывание анонимного характера, тогда должно быть в противовес другое, с подписью, высказывание. Интернет — это же дискуссионная площадка. Кто более убедителен, тому народ и верит.