Азиза Утегенова, Starttime.kz: не питайте иллюзий, в краудфандинге море бредовых проектов...

Для многих казахстанцев сама идея краудфандинга рвет все шаблоны. Мини-опрос, который я провел, готовя этот материал, только доказывает это: собирать средства, минуя финансовые структуры, какие-то громоздкие правила и древние перфокарты? Да вы, наверное, смеетесь? Но Азиза Утегенова уверена, что, хотя до успеха «Кикстартера» или Boomstarter.ru нам еще далеко, но смеяться, вероятно, прекратить уже можно…

— Азиза, с чего все началось? Как пришла эта идея — создать краудфандинговую площадку?

— С размышлений. В какой-то момент я встала перед выбором — понимала, что нужно идти в диджитал, но мне не хотелось брать то, что на поверхности. Медиа? — это дорого. Что еще? Социальные сети? — это вообще не обсуждалось. И здесь, довольно кстати, я наткнулась на информацию о краудфандинге, стала загружать в себя информацию о нем, читала и ваши статьи. Несмотря на то, что они были критические, меня это не остановило (смеется) — я загорелась идеей. Меня, конечно, несколько напрягало то, что была целая серия неудачных попыток. Но не настолько сильно — я стала пропагандировать идею. И знаете, первое время люди просто не могли выговорить это слово — «краудфандинг». Позже, когда я все чаще стала слышать, как люди говорят его легко и непринужденно, я сказала себе — Азиза, у тебя все получится! Мы все много сделали для того, чтобы эта идея, это слово стало понятно людям. Говорю спасибо тем, кто не дошел до финиша, но участвовал в этом процессе.

И второе. Когда я начала работать со стартапами, я воодушевилась их историями. И в какой-то момент один за одним эти талантливые ребята стали уезжать из Казахстана! Одна из причин — финансирование. Это и была последняя точка во внутренних спорах. Вообще это не просто: краудфандинг — это социальный проект. И когда ты работаешь в рекламе, ты от мозга до костей коммерциализирован, не так просто переключиться. Я нашла тут золотую середину.

— Получается, что вы были знакомы с негативным фоном вокруг идеи. И я, если честно, не особо верю в то, что судьба стартаперов сыграла ключевую роль в выборе. Может, есть что-то еще?

— Да, есть. Я восхитилась историями на «Кикстартере» (крупнейшая в мире краудфандинговая площадка — прим. редакции). Одна из их, ну, вы, наверняка, помните, это история Эрика Меджиковского — основателя проекта Pebble — это «умные» часы. Он рассказывал, что обошел многие компании, которые в то время были лидерами рынка — Nokia, Motorola. Понятно, что безуспешно — в эту идею никто не верил. Тогда он организовал компанию на «Кистартере». Он запрашивал 100 $ тысяч, а собрал миллион.

— Я вижу признаки того, что в какой-то момент вы идеализировали краудфандинг. Со мной было то же, эта концепция имеет свойство захватывать. Но разница в том, что у вас получилось…

— Я искала ответы на вопрос о том, почему все проекты до Starttime.kz заканчивались неудачей. И нашла их. Я поняла, что те ребята, которые запустились до меня, может и обладали техническими навыками — программировать, сделать сайт… Но им не хватало маркетинговых навыков. А маркетинг нужен для любого проекта. Даже для сверхуспешного. И за моей спиной такая база была. Эти ребята, если так можно выразиться, «согнулись», я поняла, здесь дело в том, что в целом задан неверный посыл — стартап не может заниматься стартапами. Ну, уж точно не в концепции краудфандинга. Как он [стартап] может научить его [краудфандинговый проект] маркетинговым штучкам? Ведь краудфандинг — это не просто сайт по сбору средств, это маркетинг, в первую очередь. Взять тот же «Кикстартер» — там сидят мощные рекламные агентства, которые помогают делать ролики, составлять «цепляющие» и «продающие» тексты. Если бы у всех тех историй, которые были до нас, был вот этот маркетинговый бэкграунд, то у них, вероятно, все пошло бы как нужно…

— А как вы популяризировали свой «Старттайм»?

— Я не потратила ни одного тенге на маркетинг (смеется). Я всем говорила, что у платформы идея — не зарабатывать деньги, а давать шансы людям начать что-то новое. Я допускала, что она станет коммерчески успешной — но не сегодня. Задача тут — продержаться как можно дольше.

— Азиза, а сколько вы потратили средств на создание сайта, на старт проекта?

— Это особая история. Концепцией занималась я, и попыталась взять с рынка самое лучшее. Плюс, и это важно — все идеи должны быть адаптированы к нашим условиям. Первая команда — безусловно, профессионалы — была готова взяться за работу за 14 миллионов тенге. И им требовалось что-то около полугода, но я полагала, что это растянется на год. Разумеется, меня эти цифры не устроили. И я нашла дешевле — это были ребята из одного из университетов Алматы. И это вовсе не про деньги — это про сотрудничество. Денег мы заплатили за это не много. Но мы до сих пор продолжаем работать с этими ребятами.

— Сколько Starttime.kz уже работает в штатном режиме? Сколько проектов реализовали?

— Работаем два года. Всего ко мне обратилось около 400 идей. Но запустили на сайт — около 50. И где-то около 35% от этого количества ушли с финансированием…

— Это не так много, «воронка» у вас довольно жесткая. Для вас успешный проект — это 100% заявленного финансирования? Как, например, на «Кикстартере». Или менее жесткие требования?

— Мне больше импонирует то, что делает Planeta.ru (одна из крупнейших краудфандинговых площадок России — прим. редакции) — там смотрят менее жестко. И я тоже сказала — ребята, если вы соберете даже 50% от заявленного, деньги уйдут вам. А если меньше, то мне придется возвращать их. И, если честно, я не хочу это делать — вы понимаете, насколько это муторно. Плюс, деньги вернутся за минусом комиссии банка. Выглядит это неправильно — будто бы я попользовалась деньгами, а потом вернула меньше, чем брала. Я очень хочу, чтобы любой проект на площадке реализовался, и делаю для этого все, что в моих силах…

— И поэтому отбор довольно жесткий. Лишь около 12% проходят через ваше сито…

— Я не хочу, чтобы вы питали какие-то иллюзии — бредовых проектов очень много. Но что касается интересных, то тут мы очень гибкие. Повторю, мы хотим, чтобы они реализовались…

А вообще, тут нужно отделять мух от котлет. Есть коммерческие стартапы — вот здесь быть жестким вполне уместно. А социальные проекты, какие-то некоммерческие — здесь другой разговор. У меня есть много партнерских связей. И когда я говорила, что поддерживаю и помогаю проектам, которые вышли на нашу площадку, то не кривила душой — это так, мы говорим: «ребята, если вы соберете 50%, то я помогу вам раскрутить ваш проект». У меня есть контакты в медиа, наша тема хорошо читается, поэтому часто появляется на страницах.

— Это не просто, времена нынче другие…

— У меня получается. Я говорю медиа так: не нужно рекламировать площадку, пишите про людей, которые хотят сделать что-то хорошее. Один из таких проектов начался в прошлом году…

— Что это за проект?

— В прошлом году ко мне пришел Тимофей Банников и рассказал, что у нас в стране обитают 19 видов змей. А было 20 — гюрза обитает уже исключительно на границе с Узбекистаном. Происходит это по разным причинам, но основная — люди захватывают привычную среду обитания змей, разрушают гнезда, убивают их. Хотя змея никогда не нападет на человека, если ее жизнь или жизнь потомства не будет в опасности. Очень низкий уровень знаний в этом вопросе — бытует мнение, что все змеи ядовиты. Но в Казахстане лишь менее половины таковыми являются, то есть, ядовитыми! Тимофей предложил напечатать плакаты и развесить их в школах — там изображения всех змей, которые водятся в Казахстане, их описание. С тем умыслом, что менять что-то в этом вопросе нужно именно там, работая с детьми — мы можем строить свои дома, не убивая змей! На нашей платформе мы собрали для этого проекта 460 тысяч тенге. И проект оказался настолько резонансным, что Тимофея в Москву пригласил даже Дроздов.

Ну, а дальше история с Тимофеем продолжилась. Теперь он в команде WWF является амбассадором проекта по восстановлению генокода туранского тигра. И вскоре мы начнем краудфандинг для его образовательной части.

— Это замечательно, но краудфандингу нужны и другие истории — коммерческие. Проекты, которые способны собирать миллионы.

— Я отвечу так — однажды меня спросили о том, чем отличается американский краудфандинг от нашего. Я сказала, что подумаю. Подумала и нашла отличия: мы очень социальные, для нас деньги, быть может, и важны, но не настолько. Потом, в обществе очень много проблем. Получается, что мы, наша площадка — это и есть лакмусовая бумажка общества…

Возможно, через некоторое время я перерасту, но прежде хочу понять душу этого процесса. Сама идея просто прекрасна — собирать деньги на благое дело, напрямую, минуя банки, посредников и прочие бюрократические структуры.

— А каковы ваши личные критерии для проекта?

— Я поддержу любой проект, который несет позитивную добавленную стоимость обществу. И, соответственно, я не буду поддерживать проект лично, который несет выгоду исключительно его основателю. Сейчас у меня такие приоритеты.

— Какие у вас комиссии?

             — Коммерческие стартапы — 8%, социальные проекты — 5%, благотворительные — 2%.

— Еще один важный вопрос — отслеживаете ли вы исполнение проектов? Вопрос не праздный, так как репутация проекта опосредованно отражается и на репутации площадки.

— Здесь все просто — мы не работаем с проходимцами, которые могут нанести ущерб нашей репутации. У него должен быть определенный статус. Кроме того, мы заключаем договор. Это большой документ и он учитывает все аспекты сотрудничества.

— Получается, что я вам постоянно оппонирую. Но, Азиза, это ведь не бизнес — у бизнеса есть процедуры, бизнес-процессы. А вы создали вокруг себя некий социум креативных людей. Это прекрасно, но это не приносит денег…

             — В будущем, конечно, коммерческих проектов станет больше.

— Вы могли бы рассказать о проекте, которым гордитесь?

— Помимо проекта с Тимофеем Банниковым, о котором я уже рассказала, я бы упомянула проект с театром «Артишок». Это очень интересная история. В какой-то момент, как они сами выразились, «кроту стало тесно, кротику нужно больше места». Им предложили бесплатное помещение, но нужно было купить свет, оборудование и так далее, наконец, привести его в порядок. Этот краудфандинг был суперуспешный — нужно было три миллиона тенге, а ушли они с нашей площадки, собрав 4 миллиона. Они сделали все правильно — собрали пресс-конференцию и прямо во время нее запустили краудфандинг. Ну и, «Артишок» известный театр, его знают и любят. Этот проект был обречен на успех.

— А что получили театралы?

             — Клубную карту со скидкой 70%. Точнее, театральную (смеется).

— И сколько вы заработали на «Артишоке»?

— Тогда у нас были другие ставки и этот проект считался коммерческим. Ставка для него — 15% от собранной суммы.

— Азиза, нужно было задать этот вопрос раньше. Ваш проект окупает себя?

             — Да, у нас довольно компактная компания — всего 4 человека. Разработчики — на аусорсинге.

— Где вы видите свой проект в среднесрочной перспективе?

— Тут нужно посмотреть в другой плоскости, и говорить не о Starttime.kz, а о всей отрасли. И здесь я бы очень хотела, чтобы в Казахстане появился закон о краудфандинге. Зачем это нужно? Представьте себе, человек собирает средства через краудфандинг, а на выходе заплатит совершенно дикие налоги! А ведь это же стартап! И когда я была в МФЦА, то поднимала этот вопрос, и очень рада, что какие-то коллаборации по этому поводу уже начались.

Второе — это партнерство. Мы сейчас выстраиваем его с Фондом «Даму». Сейчас они со всей страны «вытягивают» интересные стартапы и предлагают их нам — для размещения на Srattime.kz. Но тут не все так просто: мне, не только как руководителю, но еще и как амбассадору проекта приходится делать какие-то тренинги, ломать стереотипы, потому что в ряде случаев у проектов завышенные ожидания. Вообще, это большая проблема — завышенные ожидания у стартаперов. Это очень сложно ломать.

Если взглянуть на вопрос с точки зрения географии, то мне очень хотелось бы увидеть наш проект в странах Центральной Азии — они, как и мы, талантливые, но у них подобных платформ нет. Я хочу здесь рассказать о моих наблюдениях, которые выразились в термине «эффект Димаша». Этот талантливый мальчик, не получив здесь поддержки, уехал в Китай и стал там невероятно популярным. И лишь потом он стал популярным у себя на родине…

— Мы слишком заняты…

— Да, понтами (смеется). «Эффект Димаша» можно примерить не только на творчество. Я, например, думаю о том, будь у нас мощная краудфангинговая платформа в Казахстане, могло ли бы быть иначе? Уехали ли бы те ребята-стартаперы, о которых я говорила в самом начале интервью?

Сейчас я работаю со стартапами как психолог, пытаюсь вывести людей, которые стоят за ним на откровенный разговор. О том, как все начиналось, что их вдохновляет. Я как бы становлюсь частью их команды. И дальше я понимаю, пойдет ли он, и даю ему советы, как маркетолог.

— Это большой труд. Стоит оно того или нет?

— Это забирает много энергии, тут я соглашусь. Но я верю в будущее платформы. Этот большой тренд [краудфандинг] обязательно придет к нам, а к этому времени уже будет существовать популярная и зарекомендовавшая себя площадка, с отлаженными, как вы сказали ранее, бизнес-процессами.

Что касается цифр, то еще недавно я ставила себе цель — 100 проектов в год. А сейчас понимаю, что здесь эти вещи не работают — вот я все время пытаюсь сказать: краудфандинг это не совсем бизнес, это что-то большее, тут нельзя все измерить деньгами. В этом, видимо, и наши с вами точки зрения разнятся. Вы все время про деньги, а я о социуме, о пользе для общества… Это я к тому, что проект должен развиваться органично, не нужно монетизировать все подряд. Сейчас я работаю на качество — я поставила себе такую цель: пусть все проекты, которые я приняла, уходят от меня с деньгами. Ведь любой хэппи-энд в таких историях — это лучше всякой рекламы.