Алексей Кан, Евразийский банк: блокчейн бесполезен для криптовалюты национального масштаба

— Алексей, сейчас много говорят о цифровой трансформации финансового, банковского сектора. Насколько реальность оторвана от деклараций? Как вы видите цифровую трансформацию применительно к вашему банку?

— Я расскажу небольшую предысторию. Весной этого года к нам приходят представители известного глобального вендора с вопросом о том, интересует ли нас цифровая трансформация, добавляя, что у них имеются все продукты для осуществления этой самой трансформации. Когда дело дошло до конкретных продуктов, выяснилось, что у нас есть все, что они могут нам предложить. А это значит, что мы уже и есть зрелый «цифровой» банк. Но тут я бы заметил, что само понятие «цифровой» банк — это уже маркетинговый штамп. Большинство банков в Казахстане, так или иначе, уже «цифровые». Для меня же «цифровой» банк — это скорее новая парадигма: для клиентов самый видимый аспект такого банка в смене модели обслуживания. Теперь не нужно приходить в банк, большинство операций происходит посредством цифровых каналов. Это и быстрее, и доступно в любое время, 24/7. А вторая новая парадигма связана со сломом прежних бизнес-моделей в пользу цифровых — перевести работу банка на цифровые рельсы. К сожалению, это не всегда происходит безболезненно и ведет к оптимизации штата. Оно и понятно — ИТ делают работу людей быстрее, качественнее. Люди инстинктивно боятся этих процессов, не принимают этих изменений…

— Значит ли это, что гипотетически персонал может саботировать трансформацию?

— Да, конечно. Такие примеры есть, люди понимают, что какой-то новый процесс приведет к тому, что в конкретном блоке или подразделении банка будет сокращен штат. И они всячески препятствуют этому процессу. Но это, как ни парадоксально, даже неплохо, так как еще на этапе консалтинга можно выявить узкие места и проблемы, нивелировать их. Но в целом, цифровая трансформация — это очень жесткий процесс, который требует поддержки на самом высоком уровне.

— Фактически перед банком в этом процессе стоят сложные задачи. С одной стороны, в концепции «цифрового» он должен быть клиентоцентричным, ориентироваться на персонализацию предложения, быть мобильным. С другой стороны, всегда есть риск. Некоторые эксперты и вовсе сравнивают трансформацию с рулеткой — рискованной игрой с непредсказуемым результатом. Как этого избежать?

— С уже существующими на момент цифровой трансформации клиентами было все ясно и понятно — мы им предложили лучший продукт, таким образом укрепив их лояльность. Более того, мы о них много знали и просчитали все риски. Через те же технологии Big Data, которые активно используем в банке. Вторая группа — это потенциальные клиенты, которые, уверен, не останутся равнодушными к тем изменениям, которые претерпел наш банк. Что касается вопроса о рисках успешности трансформации — они, конечно, присутствовали, — без них никак. Но мы просчитывали их, и наша модель сложилась в пользу трансформации.

— Алексей, я не зря задал этот вопрос: в ряде случаев проще создать новый, дочерний «цифровой» банк, чем пытаться трансформировать существующий. И такие примеры есть, в том числе, и в Казахстане. Вы же решились трансформировать существующий…

— Это хорошее замечание, мы обсуждали этот вопрос, и я согласен, что такая модель выглядит на первый взгляд проще — собрать группу айтишников в дырявых джинсах, загнать их в помещение и поручить создать новый продукт. Либо попытаться оцифровать то, что у вас есть. Я не скажу, какая схема правильная, а какая — нет. Обе имеют право на жизнь. Тут нужно смотреть на то, к чему больше готов банк, к какой модели. «Евразийский банк» начал трансформацию более 5 лет назад и первый наш продукт — система дистанционного обслуживания для физических лиц. Сейчас большая часть всех транзакций в банке происходит в цифровых каналах — около 65%. То есть, фактически, мы уже «цифровой» банк, поэтому и решили не создавать «цифровой» клон, а сконцентрироваться на дальнейшей трансформации банка. Уже сейчас мы можем очень быстро выводить цифровые продукты на рынок.

Ну, а в целом, я согласен, есть банки с таким тяжким грузом наследия, что проще иногда открыть новый банк.

— А каковы основные слагаемые на пути к цифровой трансформации? Что это — кейсы, практики, воля руководства? Или, может, концептуальное и критическое понимание как делать эту работу? Возможно, наконец, компетенции?

— Первое — нужны креативные digital-люди, которые могут придумать интересный и нетривиальный продукт. Второе — поддержка руководства. Третье — специалисты, которые воплотят эти идеи в жизнь. Это три базовые вещи. Сегодня наш банк укрепляется людьми из других компаний, причем, не из банковского сектора. То есть, те люди, которые долгое время имели дело с развитием цифровых продуктов, приходят в банк с новыми идеями, с кучей интересных вещей, которые мы можем применить в наших процессах. С той целью, чтобы улучшить наш сервис, увеличить наши продажи.

— Некоторые банки используют путь синергии со стартапами, финтех-компаниями, целенаправленно создавая экосистему вокруг себя. Вы бы рискнули взять такую модель на вооружение?

— Мое мнение — казахстанский рынок очень маленький, компаний, которые бы нас заинтересовали, здесь не появляются — те, которые могли бы предложить интересные идеи для нас как для банка. Даже финтех-компании, которые работают здесь, все чаще и чаще смотрят на внешние рынки — им здесь тесно. Что касается технологий, то я не думаю, что мы сильно отличаемся от казахстанских финтех-компаний. Например, в части скоринга у нас очень развитые технологии — от лидеров рынка. Здесь скорее вопрос в управлении рисками. «Евразийский банк» более консервативен, наш банк, который входит в десятку крупнейших банков Казахстана, просто не может играть по правилам финтех-компаний. Опять выскажу свое мнение — в финтехе нет ничего такого, чего не было бы у нас. Преимущество одно — меньше регуляции со стороны государственных органов. Им проще работать на рынке, причем, у них очень узкая ниша. Сказать, что нам интересен этот бизнес — было бы не верно.

— Алексей, я бы вернулся к Big Data, нейросетям и прочим авангардным технологиям, то есть, к тому, о чем вы сказали чуть раньше…

— Я думаю, что данные технологии кардинально изменят парадигму банка. И мы в «Евразийском банке» уже используем их. Я считаю, что за Big Data большое будущее в части того же скоринга — чем больше информации, чем больше мы знаем о клиенте, тем лучше мы его можем «просчитать». Имея историю клиента, его доходность, траты, расходы на какие-то сервисы, мы можем очень индивидуально подходить к его кредитованию, например, делать какие-то уникальные предложения. У нас сейчас много собственной информации — банку 20 лет. И все это время мы собирали данные, и на их основе есть понимание того, как создавать какие-то уникальные сервисы в том ключе, о котором мы говорим. Но это не предел — мы хотим получать данные из третьих легальных источников — социальные сети, интернет, мобильные операторы. Это расширит палитру, позволит нам еще более конкретизировать предложения для клиентов.

Тут следует сказать, что все эти инструменты позволят нам выстроить превентивную модель — человек еще не обратился в наш банк, а мы уже предложили ему кредитный продукт. Кейс? Пожалуйста. Например, наш клиент опубликовал в социальных сетях пост о том, что намерен провести отпуск с семьей за границей. Мы тут же формируем для него эксклюзивное предложение, более того, в партнерстве с туристическими операторами предлагаем тур, в сотрудничестве с авиакомпаниями — авиаперелет, в сотрудничестве со страховщиками — страховку на всю семью, сервис по прокату автомобиля, наиболее оптимальный тарифный план для роуминга и т. д. Банк становится другом, финансовым консультантом. Как вам такой подход?

— Полагаю, что это было бы воспринято очень позитивно. Я бы хотел спросить ваше мнение о блокчейне. Тема хайповая, уверен, что вы ее в банке уже изучали…

— Блокчейн нам интересен. Но я не уверен, что на этой технологии можно построить национальный проект. Операция с тем же биткоином, который, как известно, работает на блокчейне, требует несколько минут. Сколько же времени тогда займет операция в масштабе национальной криптовалюты на блокчейне? Это главное ограничение — низкая скорость транзакций, и это притом, что в мировом масштабе транзакции с биткоином обслуживают миллионы хешеров. Мы в Казахстане просто не сможем обсчитать эти транзакции. Именно поэтому я не верю в эту идею. С другой стороны, блокчейн может помочь банкам проводить межбанковские платежи — и это реально. И это будет режим 24/7, а не так, как сейчас — в течение рабочего дня. Второе, где можно с успехом использовать блокчейн — смарт-контракты, они определенно интересны для банков.

Где еще грядет глобальная трансформация? Думаю, в части платежных карт. Они в том виде, в котором сейчас существуют — безнадежно устарели. Им на смену придут мобильные кошельки, они выдавят пластик — все замыкается на смартфоны. Но здесь тоже есть проблемы: сейчас главный идентификатор в таких приложениях — это номер мобильного телефона. Я скептически отношусь к этому методу — мобильный номер, смартфон можно потерять, его могут, наконец, украсть. Да и наши сети — а я до этого работал в телекоме, — ноги которых «растут» из восьмидесятых прошлого века — они легко взламываются, они устарели, они небезопасны. Мы все прекрасно знаем истории, когда номер просто «уводили» у его владельца со всеми вытекающими последствиями…

— Мы плавно спустились в область биометрии. Сегодня, несмотря на то, что технологий много, регуляторы, банки очень осторожны в этом вопросе. Какие технологии, на ваш взгляд, выглядят наиболее перспективными?

— Думаю, что наиболее коммерчески пригоден метод контроля доступа по отпечатку пальца, но тут есть проблема в том, что лишь часть устройств-смартфонов обладают подобными датчиками. Хотя, технологически контроль доступа по отпечатку пальцев отлично проработан. Думаю, что тут прорыв произойдет через 3-4 года, когда состоится полный цикл обновления парка смартфонов у населения — на новые, обладающие соответствующими датчиками.

— Завершающий вопрос. Каким вы видите банк, который успешно прошел цифровую трансформацию? Что в нем такого особенного? Чем он отличается от банка, который все еще находится в прошлом, в нецифровой эпохе?

— Идеальный «цифровой» банк — это такой банк, в который клиент физически приходит лишь единожды — в момент открытия счета. И все остальное время, пока он является его клиентом, взаимодействие с ним происходит удаленно. Вторая выгода для клиента от цифровой трансформации, от «цифрового» банка — это проактивный подход, некоторые детали которого мы раскрыли выше. Ну и, наконец, эффективность «цифрового» банка выше — она фактически безгранична. По большому счету, такой банк — это уже ИТ-компания.