Руслан Енсебаев, «Зерде»: мы очень рискуем, если не будем модернизировать промышленность

Интервью с Председателем правления национального инфокоммуникационного холдинга «Зерде» Русланом Енсебаевым о программе «Цифровой Казахстан», о том, какой эффект программа окажет на развитие экономики Казахстана, а также о сервисной модели информатизации в государственных органах.

— Руслан, предлагаю начать разговор с программы «Цифровой Казахстан». Мы знаем, что она сейчас на доработке. Что нового появится в ней? Что изменится?

— Да, вы правы, мы сейчас ведем обширную работу по дополнению госпрограммы «Цифровой Казахстан». Меняем и дорабатываем некоторые моменты. В частности, в программе появится отдельный раздел по созданию инновационной экосистемы. В проекте программы, представленном на совещании с участием главы государства, отдельные мероприятия по этому вопросу были включены в раздел «Цифровизация отраслей экономики».

После детального изучения вопроса и обсуждения со всеми заинтересованными сторонами было принято решение о создании отдельного раздела — «Инновационная экосистема». Это целый комплекс мероприятий, который позволит обеспечить лучшие условия для развития стартап-инфраструктуры (на базе EXPO 2017). Речь идет о создании коворкинг-центров и комфортной среды для работы, оснащении R&D лабораторий для изучения новых технологий, таких, как искусственный интеллект (AI), дополненная реальность (AR), виртуальная реальность (VR), блокчейн и других, для разработки прототипов.

Следующее большое направление — это развитие ИТ-компетенций. Нам нужно взрастить критическую массу IT-специалистов, стартаперов, которые станут драйверами развития и внедрения новых технологий в нашей стране.

Третий важный компонент — привлечение венчурных инвесторов. В наших амбициозных планах создание инновационной экосистемы международного уровня, соответственно, мы предполагаем, что в Казахстан будут привлечены стартапы и из других стран. По мере их развития необходимость в высокорисковых инвестициях будет возрастать.

Это то, что касается стартапов и развития технологий. В более широком понимании создание инновационной экосистемы будет начинаться уже со школы. Уже сейчас детям нужно прививать новые идеалы, рассказывать о том, кто такие технологические предприниматели. Здесь важно, чтобы в Казахстане появились такие прорывные компании. Условно говоря, нам необходимо воспитать своих Стива Джобса, Марка Цукерберга, Стива Возняка и Илона Маска.

Системная работа по программе связана с еще более детальной ее проработкой с точки зрения экономического эффекта, возврата инвестиций, то есть, сколько проект заработает на каждый вложенный тенге инвестиций. Какой экономический эффект в целом принесет тот или иной инфраструктурный проект, какое влияние он окажет на валовый внутренний продукт, как изменится производительность труда. Важным вопросом по всем проектам является занятость населения, какие риски существуют в этой части.

В целом мы планируем утвердить программу до конца этого года и с начала следующего начать ее реализацию.

— Я бы попросил вас раскрыть детали о том, какой все-таки ожидают в «Зерде» реальный экономический эффект от внедрения программы «Цифровой Казахстан»? Появятся ли какие-то новые метрики в окончательном варианте?

— Для прогнозирования экономического эффекта мы выбрали подход двух направлений. Первое — top-down (сверху вниз). При таком подходе, на основе изучения лучших мировых практик, мы смотрим на то, какое влияние оказывает цифровизация на те или иные отрасли. Например, есть такой бенчмарк, который говорит, что увеличение уровня проникновения ШПД на 10% (широкополосный доступ — прим. редакции) дает мультипликативный эффект и прирост ВВП на 1,5%. Также можно обратить внимание и на такой показатель, демонстрирующий, что переход на безналичный расчет высвобождает до 1% средств, которые затрачиваются на обслуживание инфраструктуры платежей. Плюс уменьшается теневой оборот. Существует много различных бенчмарков, показывающих, что эффективное применение цифровых технологий на производстве повышает производительность на 20-30%, а в сельском хозяйстве — урожайность.

Второй подход — это bottom-up (снизу вверх). Здесь мы берем отдельный проект из госпрограммы, например, Цифровизация АПК, «Цифровой рудник» или систему по цифровизации внешнеэкономической деятельности и по каждому из них изучаем конкретные экономические параметры, прогнозируем возврат инвестиций.

В итоге мы, на основе этих двух подходов получаем среднее значение, некую компиляцию. Эти цифры и будут фигурировать в новой редакции программы «Цифровой Казахстан». В целом же ряд показателей, такие, как рост производительности труда, создание новых рабочих мест, влияние цифровизации на ВВП, которые были заложены в предыдущий вариант программы, будут также и в доработанной версии.

— Напомните, пожалуйста, эти цифры.

— Мы считаем, что нужно ставить более амбициозные цели, но пока по ВВП мы прогнозируем рост экономики до 6%, из них влияние ИТ — это треть. И эти 6% разбиты по разным отраслям, то есть сейчас мы смотрим на картину сегментировано — с точки зрения влияния ИТ на конкретные отрасли.

— У бизнеса есть определенное недоверие к инновациям: есть отлаженные бизнес-процессы и попытка менять их рассматривается как некий риск. Я веду к тому, что бизнесу нужна библиотека кейсов — что-то реальное, истории успехов. Будут ли в «Зерде» работать в этом направлении? Взять тот же «Цифровой рудник», ведь на его примере можно создать интереснейший кейс.

— Этот вопрос следует рассматривать шире, необходимо говорить не только о создании кейсов, а в целом о бизнес-процессе по управлению изменениями. Взять тот же «Цифровой рудник», который развивался в рамках цифровой трансформации «Казатомпрома». Проект методологически выверенный, были использованы правильные референсные модели, это то, к чему нужно стремиться, плюс грамотное проектное управление. Очень важным компонентом в этом процессе было управление изменениями. Были отдельные структуры, которые занимались оценкой вовлеченности руководителя в процесс и степени понимания целей проекта всеми участниками.

При внедрении любых новшеств всегда есть сопротивление, но если выстроить грамотно процесс управления изменениями, то можно с самого начала иметь четкое представление о том, как с этим бороться. Поэтому в рамках программы «Цифровой Казахстан» в каждом ведомстве, министерстве будут люди, которые будут заниматься бизнес-процессом по управлению изменениями. И кейсы, о которых вы говорите, могут использоваться в качестве инструментов.

— Есть мнение, что в Казахстане имеется некий вакуум специалистов, способных вести такие большие и масштабные проекты как «Цифровой Казахстан». Не станет ли это препятствием для ее реализации?

— Для успешной реализации госпрограммы мы планируем создание офисов по цифровизации в каждом государственном органе, куда будут включены как представители госорганов, так и представители подведомственных организаций, вовлеченных в процесс.

Руководить такими офисами в качестве офицеров по цифровизации будут вице-министры. Офицеры по цифровизации подотчетны вице-премьеру, который определен курирующим по этому вопросу.

Разумеется, перед началом работы по реализации программы мы планируем провести оценку компетенций участников проекта, в том числе и с точки зрения планов по индивидуальному развитию. Мы понимаем, что успех проекта зависит в первую очередь от вовлеченности и профессионализма участников проектных команд. Очень важно создать работоспособные команды.

— Сейчас много говорят об открытых данных, о том, что у государства накопился их огромный объем, что на их основе предприниматели могли бы создавать новые интересные бизнес-процессы. Что вы об этом думаете?

— Нужно начать с того, что есть закон, который называется «О доступе к информации». В нем есть нормы: госорганы обязаны публиковать данные в машиночитаемом виде и обеспечивать их актуализацию. Другое дело — процесс определения того, какая информация является открытой, какая — востребованной. Для этого мы будем возобновлять практику «круглых столов» с участием представителей государственных органов, представителей бизнеса и разработчиков, где на основе конструктивного диалога участников будут определяться потребности одних и возможности других. Что позволит нам сформировать перечень востребованных, актуальных открытых данных.

С принятием закона «О доступе к информации» на портале открытых данных стало публиковаться достаточно много информации. Но с увеличением количества возникает другая проблема — это качество данных. Здесь тоже много работы. И это только первый этап. Следующее, что мы должны сделать — это уже ближе к инновационной экосистеме. Необходимо продвинуть эту идею в инновационную среду и предложить стартаперам использовать открытые данные в своих проектах.

— За всеми событиями вокруг программы «Цифровой Казахстан» отошла на второй план тема реализации сервисной модели информатизации. Что здесь происходит?

— В этой части мы проводим активную работу с непосредственными участниками данной модели: государственными органами и участниками рынка. Существующая модель требует изменения некоторых подходов. В то время, когда она была принята, нужно было как-то реагировать на кризисные явления в экономике, и мы сказали рынку: инвестируйте, создавайте продукты для государственных органов. Тем самым, мы снизили риски госорганов в части создания неработающих продуктов, а они в прежней модели периодически возникали. Например, проект долго планируется и за это время, затраченное на планирование и реализацию, его актуальность снижается. В текущей модели компании разрабатывают, инвестируют, тестируют сервис, а госорганы покупают услугу или продукт по наименьшей цене. Но эта схема не заработала и я понимаю, почему так произошло — компании видят риск в том, что инвестиции сделаны, а услуга или продукт в госорганах не приняты к использованию. Сейчас мы прорабатываем гибридную модель, которая будет учитывать эти риски и этот опыт. По ней государственные органы будут платить только за рабочий сервис. Это комплекс различных инициатив и до конца года мы планируем запустить обновленные правила сервисной модели. С одной стороны, будет упрощенный процесс для бизнеса, с другой — для них будет больше проектов за счет той же программы «Цифровой Казахстан». Думаю, что рынок ждет серьезное оживление.

— Можете назвать тренды, которые в обозримом будущем окажут существенное влияние на экономику Казахстана?

— Я думаю, что мы очень сильно рискуем, если не будем модернизировать нашу промышленность. Без этого казахстанский продукт может оказаться неконкурентоспособным. Необходимо снижать издержки. Основной драйвер тут — Интернет вещей. Эта технология позволит сократить затраты и издержки, собирать и анализировать информацию, оптимизировать бизнес-процессы. Тот же проект «Цифровой рудник», о котором мы говорили, основан на использовании множества датчиков. Анализ данных, аккумулируемых этими датчиками, позволил оптимизировать процессы, сократить затраты на электроэнергию, химические реагенты и даже на человеческие ресурсы. Экономия — миллиарды тенге.

Еще одно направление — расширенная аналитика, Big Data. Далее — уже привычные многим гражданам мобильные платежи, электронная коммерция, потенциал которых остается очень высоким. Ну и, инновационная система. Здесь мы полагаем, что она может специализироваться на каких-то конкретных трендах. Например, некоторые эксперты предлагают сконцентрироваться нам на виртуальной реальности — создать всю необходимую регуляторику, чтобы НИИ, корпорации могли прийти в Казахстан и разрабатывать решения в этом направлении.

— Автоматизация бизнес-процессов имеет и обратную сторону медали — люди теряют рабочие места. В мире разгорелась большая дискуссия на эту тему. Что вы об этом думаете?

— При подготовке программы «Цифровой Казахстан» нами был изучен опыт многих стран, которые эффективно внедряют программы цифровизации. И, знаете, мы заметили обратное: цифровизация экономики создает новые рабочие места, открывает новые возможности.

Понятно, что нельзя идти напролом и оцифровывать все подряд, нужно учитывать и социальный аспект, реализовывать программы в балансе с другими отраслевыми государственными программами. При комплексном, сбалансированном подходе у нас есть все шансы не только не потерять рабочие места, но и увеличить их. Согласно мировому опыту — на 5-7%.

Сейчас стоит вопрос по подготовке специалистов для цифровой экономики. В первую очередь программистов, разработчиков, специалистов по информационной безопасности. Необходимо корректировать программы в вузах, в том числе и в плане введения новых специальностей. Все понимают, что через несколько лет ряд специалистов, например, бухгалтеры, могут оказаться не у дел. В Министерстве образования и науки понимают это и уже проводят такую работу. Но надо учитывать тот факт, что образование — довольно инерционная отрасль, и начать действовать на опережение. Насколько я знаю, Министерство образования и науки уже проработало концепцию «академической свободы». До этого вузы были загнаны в жесткие рамки, а сейчас самые продвинутые из них могут создавать курсы, программы обучения, привлекать преподавателей. Мы в «Зерде», кстати, создаем комитет, который будет работать в этом направлении с МОН РК.