Законотворческая графомания Минсвязи

Множество неожиданных сюрпризов для граждан заложило Минсвязи в законопроекте «О телерадиовещании». Если парламент примет документ в его нынешней редакции, под соусом развития отечественного ТВ мы будем лишены возможности смотреть многие зарубежные каналы.

Зачем разработан этот законопроект? Какие новшества ждут зрителей в случае его принятия парламентом? Действительно ли он поддержит национальное ТВ или его цель совсем другая? На эти и другие вопросы мы попросили ответить одного из разработчиков документа, председателя ОЮЛ «Международная ассоциация кабельных операторов «Азия» Антона Шина.

— Антон Геннадьевич, в минувшем году было много споров по поводу сертификации спутниковых антенн-«тарелок». Как регулируется этот вопрос в законопроекте?

— В том году было как минимум две попытки решить вопросы с «тарелками». Министерство связи и информации в том или ином виде пыталось и до сих пор пытается ввести их сертификацию. Но эти попытки не совсем удачны. Потому что, насколько мне известно, ни о каком вредном влиянии «тарелок» на окружающую среду речи не идет. «Тарелка» — это ведь только приемное устройство. Сама по себе она никаких сигналов не выпускает. К тому же устанавливают их, как правило, на крышах домов, а человек-то смотрит телевизор в квартире.

— В случае принятия законопроекта «тарелки» можно будет ставить, только если есть согласие всех собственников дома на ее установку?

— Да, и это еще одно «но», которое мне не совсем нравится. По частным домам понятно: сам разрешил — сам поставил. А вот с многоквартирными как? В любом случае, негосударственное это дело — вмешиваться в частные отношения. Ведь если логично рассуждать, раз уж я ставлю тарелку на крышу, то я тем или иным образом решил все вопросы с соседями.

Мне кажется, что запрет «тарелок» — это попытка установить контроль над еще неподконтрольным рынком. Потому что сами знаете — со спутников показывают разные каналы, и многие из них нашему Минсвязи неподконтрольны.

— То есть введение сертификации «тарелок» поможет взять даже спутниковые каналы под контроль? Есть уже такой опыт в других странах?

— Знаете, на этот счет была одна попытка. Но не у нас, а в «демократичном» Иране. Пытались перебить сигнал одного спутника, по-моему,«Би-Би-Си»  (BBC). Однако Казахстан, наверное, не хочет ассоциироваться таким образом с Ираном.

Доказательств, что какой-то канал был перебит с нашей территории, нет. Но технически, как мы видим, есть такая возможность. Это не я придумал. В одном из номеров российского издания «Телеспутник» детально разбирали техническую сторону этого вопроса и пришли к выводу, что можно. Иранский случай стал известен лишь потому, что они переборщили с блокировкой, перебив сигнал по всему направлению луча, который заодно отключил и прилегающие страны. А в нашем случае отдельные каналы перебиваются на территории Казахстана, без участия соседей, поэтому особо никто значения и не придает.

Здесь также хочется отметить, что сам законопроект не будет распространяться на существующие «тарелки», коих уже достаточно. Тем более на зарубежные субъекты, подающие сигнал на иностранные спутники, закон не подействует. Тут хоть пятьдесят законов сочиняй! Так что государство в конечном итоге получит совсем не то, чего желает.

— А кабельное телевещание ждут перемены в связи с принятием законопроекта?

— Что касается кабельного телевидения, тут ситуация несколько сложней. Сектор кабельного телевидения (возможно, вы удивитесь) особо и не регулировался властями в законодательном плане. У нас были общие нормативные акты, Закон «О связи» — и все. Остальное нас («кабельщиков») не касалось.

Потом нас причислили к средствам массовой информации, хотя мы не производим контент. Сделали это по следующим причинам. В начале «нулевых» в Alma-TV был иностранный инвестор, доля у него была, насколько мне известно, 50%. Вот наши власти и пытались полностью решить вопрос с ним — как бы погнать его отсюда. Ведь не секрет, что учредитель компании был тесно аффилирован с действующим руководством. И придумали такое толкование Закона «О СМИ», приписав туда кабельных операторов, со всеми вытекающими последствиями, в том числе с невозможностью участия иностранцев в капитале более чем на 20%.

— Что происходит сейчас?

— На законодательном уровне сейчас иностранный контент фактически не регулируется. Есть, как правило, прямые договоры между нашими кабельными операторами и, к примеру, российской телекомпанией. Но никакого участия в этих отношениях государства нет, что власти наши расценивают как опасный, скажем так, момент. Дело в том, что российские — и не только — компании несколько пренебрегают нашим законодательством. Как правило, они устанавливают свои порядки через высокие цены за контент.

— У вас есть конкретные примеры?

— Сейчас я говорю, прежде всего, о «Первом канале» и ВГТРК (телеканалы России). Мы об этом не раз говорили, но до 2010 года нас никто не слушал. После создания Министерства информации и связи позиция государства диаметрально поменялась. Начинают разрабатывать закон, нас привлекают. Было несколько обсуждений. Но конечная редакция вызывает вопросы.

Например, есть пункт 2 в статье №23, где говорится, что количество каналов в ретранслируемых пакетах кабельных сетей должно быть в соотношении 50% казахстанские и 50% остальные. Сейчас в Алматы транслируется порядка 15 отечественных каналов, и это максимум по Казахстану. Отсюда следует, что максимальное число каналов по республике как минимум сократится до 30 с нынешних 70, 100 и так далее.

К тому же такое понятие как пакетирование каналов актуально только для трех городов: Астаны, Алматы и Караганды. В остальных невыгодно экономически формирование нескольких пакетов. И поэтому для региональных операторов эта норма закона может стать просто смертельной.

— А сколько у нас всего региональных кабельных операторов и что они собой представляют?

— «Живых» кабельных операторов в стране примерно 60–70 единиц. Из них только трое крупные игроки, и все они представлены в Алматы. Остальные — субъекты МСБ с численностью работников от 9 до 20 человек, предоставляющие пакет из примерно 50–60 каналов. Вот, собственно, их и коснется напрямую нынешняя редакция законопроекта, а 90% из них просто уйдут с рынка.

— На чем они зарабатывают?

— У них, как правило, малые обороты. Они не имеют рекламных доходов вообще, и единственные поступления — абонентская плата с населения. Что касается больших операторов, то у них, помимо абонентской, идет еще доход от размещения рекламы. Это такие компании, как Alma-TV, Digital TV и Icon. Вот и все, наверное. Больше никто такими правами не обладает.

— Как вы считаете, в нынешней редакции законопроект поможет развить национальное телевидение?

— Дело в том, что сам контент, при всем моем хорошем отношении к телеканалам «Хабар» и «Казахстан», как был плохой, так и остается таковым. Их никто не смотрит. И в этом виде законопроект становится инструментом для устранения конкурентов.

К примеру, в России также имеются два государственных телеканала. Но они исследовали рынок, определили целевые аудитории, и сейчас каждый занимает высокие рейтинги в своем сегменте. Когда я задал вопрос по нашим госканалам, внятного ответа так и не получил. Пока у нас получается, что два госканала готовят продукт, не зная, для кого, и результат налицо.

— В законопроекте есть еще пункт, согласно которому к 2015 году иностранный контент не должен превышать 20% эфирного времени…

— Да, и здесь тоже есть вопросы. Возьмем, например, «Первый канал — Евразия» — он примерно 60% рекламного рынка забирает себе, хотя его с большой натяжкой можно назвать казахстанским: отклонение от внутрироссийской эфирной сетки вещания составляет не более 5%. Он ничего не производит, только ретранслирует. Но если мы сейчас не производим контент в нужном количестве, то откуда возьмем его после принятия законопроекта?! Решение этой проблемы пока также остается без внимания.

— На ваш взгляд, что может поднять конкурентоспособность отечественных каналов?

— На мой субъективный взгляд, ничего нового здесь выдумывать не надо. Спрашивают часто: а что делать? Я говорю: загляните в газетный киоск. Там просто море российских изданий. Однако сказать, что наш читатель однозначно выбирает российское, нельзя. Все равно есть и казахстанские издания, которые пользуются популярностью. Ваша газета, к примеру.

Сказать то же самое о нашем телевидении я, к сожалению, не смогу. Мне кажется, эфирщикам нужно просто разобраться, для кого вещать, оптимизировать внутренние финансовые потоки, что-то сделать с такой структурой, как «Первый канал — Евразия», и начать качественно работать. От этого никуда не уйти в принципе.

— На этой неделе Минсвязи собирало в Астане кабельных операторов для обсуждения данного законопроекта. Был ли найден компромисс между бизнесом и властью?

— В законопроекте есть пункт 5 статьи 23, в котором говорится: выход в эфир радио- и телепрограмм, демонстрация кино- и видеопродукции порнографического и специального сексуально-эротического характера, пропаганда культа насилия и жестокости запрещаются, как запрещается и выход с 07 до 22 часов местного времени телепрограмм со сценами насилия, жестокости и агрессии, которые мы должны блокировать. Однако вопрос, что является порнографической, сексуально-эротической программой и сценами, пропагандой культа насилия, жестокости и агрессии, остался открытым, что позволяет подвести под вышеназванные понятия практически любую телепрограмму.

По имеющимся у нас сведениям, у министерства в планах стоит создать механизм по блокировке интернет-ресурсов, в том числе через решения казахстанских судов. Если в нынешних версиях это не прописывалось и не предполагалось, то, возможно, это появится в обновленной редакции законопроекта.

— Как вы считаете, кто или что стоит за этим?

— По моим ощущениям и по сведениям некоторых источников, инициатива принятия норм, которые мы оспариваем, скорее всего, идет не из Министерства связи и информации и правительства, а выше. Хотя, возможно, имеет место быть неправильная трактовка поручений главы государства.